Интернат ты наш, интернатушка...

Здесь десять классов пройдено

Тридцать шесть лет… Нет, никакие годы не в силах стереть из памяти ту доброту, любовь и заботу, которой окружены были мы, воспитанники интерната. Не забыть, как во время проведения линейки, последнего звонка, после моих прощальных слов благодарности слёзы ручьём текли по щекам моей классной — Нины Алексеевны Рохацевич. Мы, неглядя на то, что срываем линейку, бросились её утешать. Нине Алексеевне трудно было с нами расставаться, мы это чувствовали. Казалось, я не говорила, слова лились из моей души сами:

Расстаёмся. Это знак прощания
с Вами, Нина Алексеевна,
прозвенел последний раз звонок.
Впереди большие расстоянья,
Золотые россыпи дорог.
И немножко грустно от чего-то.
Вы с нами тоже погрустите.
У большого в жизни поворота.
У начала нового пути.
Расстаёмся. До свиданья, школа!
В добрый путь, подруги и друзья!
Трудно, расставаясь, быть весёлым.
Но и вечно грустным быть нельзя.
Нина Алексеевна, нам все ветры бросятся навстречу.
Солнце все свои лучи отдаст.
Мы подставили будущему плечи.
Скажите нам «До свиданья, мой 10-й класс!

Глаза полны слёз. Когда вспоминаю Михаила Наумовича Копытковского, этого прекрасного руководителя педагогического коллектива, человека, никогда не обидевшего ни одного ребёнка, не повысившего голос. Он похоронен на кладбище города Микашевичи, где я проживаю. Ежегодно, в День учителя, долго стою у надгробия с нахлынувшими воспоминаниями, слёзы благодарности стекают по щекам. Уходя, ложу скромный букетик цветов.

Память, стой, не спеши. Галина Степановна Дроздович (светлая ей память!) Нет её уже среди нас, а перед глазами все годы родное лицо, приветливое; открытая приветливая улыбка, чистое доброе сердце. Мы, дети, хорошо видели, как эта учительница русского языка и литературы зажигала своим обаянием весь педагогический коллектив. Сейчас, через десятилетия, вспоминаю, как Галина Степановна забирала меня на выходные к себе домой, в свою семью. Разрешала проверять сочинения учеников младших классов и порою даже ставить оценки в тетрадях. А в конце моих сочинений всегда стояло 5/5 и примечание: «Хорошо иметь такую ученицу!» После окончания школы очень хотелось пойти по её стопам, но жизнь распорядилась иначе.

Недавно на глаза попалась чёрно-белая фотография 1972 года, я в шестом классе. За хорошую успеваемость была поощрена поездкой в город-герой Ленинград. Среди шестнадцати счастливчиков стою у фонтана в Петродворце. Вместо родной мамы — Вера Владимировна Семёнова. Позднее преподавала нам астрономию и работала завучем. Если внешне кому-то и казалась строгой, так это лишь казалось. Мы всегда чувствовали её доброту и заботу о нас.

В 1972/73 учебном году с нами начали работать молодые учителя Анна Александровна Мельник, Екатерина Федоровна Пашкевич (Прокопчук), Людмила Емельяновна Кирикович, Нина Петровна Боровик, Павел Герасимович Прокопчук, Лариса Александровна Сущ. На уроках у Анны Александровны я боялась дышать, проглатывала мгновенно все знания, что она нам давала. Несколько лет после окончания школы не прерывалась связь с этой замечательной учительницей. А вот с математикой, как говорится, я не дружила. Этот предмет для меня был более «слабым звеном», возможно, потому, что часто менялись учителя. Теперь я убеждена в том, что если бы вела математику Екатерина Фёдоровна Прокопчук, оценка у меня была бы выше. Попросту было бы стыдно подводить человека, кого обожаю и люблю, уважаю и ценю. И теперь я делюсь с Екатериной Фёдоровной своими радостями и бедами, успехами и ошибками. Как и в те давние годы, она всегда поддержит, посоветует и подскажет. Общаться с ней мне всегда легко и просто. Возможно даже не за саму учёбу, а за человечность я очень благодарна Екатерине Фёдоровне.

Нередко вспоминаются и уроки биологии Людмилы Емельяновны Кирикович. Эта добрейшей души молодая учительница очень грамотно и умело преподносила нам изучаемый материал. Очень доступным языком объясняла нам каждую новую тему. А на переменках мы любили окружить её учительский стол, задавать массу различных вопросов и получать на них правильные ответы.

Детская память, если можно так выразиться, вещь удивительная. Помнится не только всё то тепло, та доброта и забота, которой мы, воспитанники, были окружены, но даже и то, как скромно и в то же время красиво, одевались эти, окружающие нас, замечательные люди. По сегодняшний день помнятся модели и даже цвет обуви, которую они носили. К примеру, Нина Петровна Боровик, учительница химии, носила синего цвета туфли на высокой платформе. А мы за её спиной не уставали повторять одну и ту же фразу: «Нина Петровна по платформе ходит на платформе». И эта полюбившаяся фраза передавалась из уст в уста.

Похоже, не получается остановить память, хоть на какое-то мгновение. Всплывают такие, до боли родные, слова: «Пожелать тебе хочется много. Всего не напишешь на этом листке. Детство прошло, как ни грустно. Юность пусть во всю ширь улыбнётся тебе».

Милая, добрая Татьяна Иосифовна Кирикович, эти слова, написанные вашей рукой в моей тетрадке во время проведения выпускного вечера, всю жизнь согревают мне душу. Вспоминаю, как бежали мы на переменках к Вам в библиотеку не только поменять книгу, а рассказать ещё и о своих успехах и огорчениях. Через десятки лет я помню Ваши мудрые советы, нередко они помогают мне в жизни и теперь.

Не будет никогда предела воспоминаниям. Столовая. Питались мы по тем временам хорошо. Может кто-то из бывших воспитанников думает иначе?.. Я выражаю лишь своё мнение. Конечно, не было в те годы такого изобилия фруктов, витаминов. Но зато у нас все продукты, все фрукты и овощи были натуральными, без всевозможных консервантов и обрабатываний. Под руководством старших мы в деревянные бочки сами закладывали капусту, огурцы, помидоры. Хватало картофеля, свеклы с морковью. Помнится, внутри здания, где размещалась сама столовая, была такая маленькая комнатка. Мы называли её «хлеборезкой». Там резали буханки хлеба на кусочки и подавали к обеду. В хлеборезке работала тётя Надя, а мы называли её тётя «норма». Порой хлеба и не хватало, попросишь лишний кусочек, а она и говорит: «Детки норма, всем должно хватить, а сама возьмёт да и положит в детскую ручку кусочек. Ужинали мы в семь часов вечера, а по режиму дня спать ложились в 22-00. Конечно, кушать в это время ещё хотелось. Вот и был этот кусочек палочкой-выручалочкой. А к нему ещё что-либо находилось в тумбочках, ведь к кому-то иногда приезжали родные, привозили какие-то угощения. А некоторых отпускали домой на выходные. Детский коллектив был дружный. Делились всем: кто чем мог.

Мысли начинают обгонять одна другую. Вспоминаю прачечную, куда сдавали бельё в стирку, а в банные дни — на обмен. Так же происходил обмен летней одежды на зимнюю. Платья в красный горошек были у всех, также как и сапоги из свиной кожи.

Бывали культпоходы в городской кинотеатр, а бывали самовольные отлучки поздним вечером на «Ромео и Джульетту», после чего следовали незначительные наказания… с целью профилактики на будущее.

На стене висел график дежурств учителей и воспитателей, дирекции и других работников школы-интерната, оставлявших на ночь свои семьи, чтобы охранять наш сон; в десять вечера выключали свет в спальнях и радиоточку, рассказывали интересную историю, поправляли ласково и бережно сползающее одеяло…

Как хочется иногда, хоть на мгновение вернуть всё это назад. Такие, до боли в сердце родные, здания стоят на том же месте, но они такие чужие, как внутри, так и снаружи. Всё чужое. Хочется плакать... Там другие дети, имеющие своих любящих родителей и родных. Лишь немногие из них сегодня пользуются спальными комнатами. Другие дети, другие времена, да и мир стал другой. У Павла Антокольского есть такие строчки:

Пока живу, пока дышу,
Иного счастья не прошу.
Всё уходящее, живое
Теперь ценнее стало вдвое.

С искренним уважением и добрыми пожеланиями ко всем моим учителям, воспитателям и к одноклассникам — Елена Кудач (Лукашевич), выпускница 10 класса 1976 года, г. Микашевичи.